30 августа не стало последнего Генсека ЦК КПСС и первого и единственного Президента СССР Михаила Горбачева. Политик умер в возрасте 91 года. Его похоронят на Новодевичьем кладбище рядом с супругой. Чем же запомнился Михаил Сергеевич оренбуржцам во время визитов в нашу степную столицу?Первый раз Михаил Сергеевич, на тот момент занимавший должность Генерального секретаря партии, вместе с женой Раисой Максимовной побывал в Оренбурге в 80-е годы. Тогда, по воспоминаниям старожил, супружеская чета отправилась на прогулку (естественно, под присмотром сотрудников КГБ) на центральную улицу города - Советскую и Беловку. Горбачев общался с народом поразительно свободно и открыто, люди охотно его слушали. Михаил Сергеевич шутил, поднимая окружающим настроение и даря горожанам повод для гордости от такой встречи. К тому же, перед тем, как стать Генсеком, он был секретарем ЦК по аграрной политике, так что был в курсе, что Оренбуржье славится своими хлеборобами.
Второй его визит в Оренбург пришелся на лето 1996 года, уже после развала СССР - в период ельцинского правления страной. Настроения, да и жизнь людей уже были совсем иные из-за задержек зарплаты. Самого Михаила Сергеевича многие винили в распаде великой державы и уже не относились столь положительно к его персоне. В стране, между тем, шла предвыборная гонка за кресло президента страны. Борис Ельцин шел на второй срок, а Горбачев решил составить конкуренцию. Как и полагалось, кандидат отправился в предвыборное турне по стране.
В Оренбург Михаил Сергеевич прибыл из Сибири, где один из недовольных влепил ему пощечину, поэтому политик был несколько «на взводе». Но и в Оренбурге не обошлось без эксцессов. Кстати, поселили тогда Горбачева в бизнес-центре «Дубрава» в Нежинке. Откуда кандидат первым делом отправился на местные телеканалы - на государственном выступил с обращением к нации, а потом поехал на «Регион», где дал большое интервью оренбургской журналистке Софье Радушиной, которой, к сожалению, уже нет в живых.
Вот как описывает этот приезд в своей книге «Из Воспоминательного» экс-руководитель ГТРК «Оренбург» Павел Рыков:
В ход пошла лукавая зазывалка, измышленная халдеями, засевшими где-то за могилками у высокой стены на Красной площади: «Голосуй или проиграешь». К нам на студию прибыл собственной персоной кандидат в президенты - Михаил Горбачёв - первый и последний президент угроханной страны. Он тщился объяснить: всё, что натворил до этого - несчитово. Теперь всё будет по-новому, по-горбачёвски, безо всяких-яких ельциных, сахаровых и прочих гэкачепистов.
Как назло, в день прибытия экс-президента начальник электроцеха на ГТРК зачем-то утром полез в трансформаторную будку к электрощитку, через который запитано оборудование студии и передатчики связистов, вещавшие на всю область. Что-то там нажал или недожал, но ток перестал бежать по проводам, и прекратилось местное телевещание, а в тот момент как раз по центральным телеканалам транслировали предвыборные выступления приехавшего лично к оренбуржцам кандидата в президенты. Все было, конечно же, в кратчайшие сроки восстановлено, но потребовалось время. К моменту выхода в прямой эфир из оренбургской студии Михаил Сергеевич, который был уверен, что «провал» вещания - происки ельцинской команды и все было сделано специально ельцинистами, находился в ярости…
И снова приводим отрывки из книги Павла Рыкова:
Ай, какой удар по авторитету! Ой, какой щелчок по родимому пятну цвета кирпичей кремлёвской стены! Ай! Ой! Ух, ты! Гримёрша, замирая от волнения, начала пудрить, не жалея пудры, голову, которой мы обязаны всем, что с нами произошло. А претендент в президенты, надувшись от обиды, выговаривал своё недовольство по поводу коварства местного государственного телевидения, выразившегося в преднамеренном отключении эфира, чем нанесён невосполнимый ущерб имиджу человека, которого знают, любят и привечают в Париже, Берлине, Мадриде, Риме, Вашингтоне, Пекине и ряде других стран. А в Оренбурге… Как и чем оправдываться, я не ведал. Как доказать человеку, чёрного чемоданчика которого недавно боялось всё непрогрессивное человечество, что дело не в злом умысле, а в электрике и сногсшибающих силовых полях? Я готов был выдать на растерзание электрика, чтобы он самолично покаялся в своём аполитичном раздолбайстве. Но зам по технике шепнул, что электрик находится под воздействием магнитных силовых полей и впал в полную прострацию. Круг замкнулся. Но тут приспело время эфира. Зажглись сигнальные лампочки на телекамерах. Претендент заговорил. Речь его зажурчала, словно вода, льющаяся из неисправного бачка в туалете. Он глядел в объектив, и перед его мысленным взором вставали оренбуржцы, а может, и миллионы сограждан, а там, чем чёрт не шутит, всё прогрессивное человечество. И он говорил, а мы слушали. У кого-то подгорала картошка, космический корабль приостанавливал движение по орбите, женщины в родовом зале прекращали тужиться, у его заклятого врага в Кремле в этот момент срывался с вилки солёный груздочек, которым он вознамеривался закусить, сами знаете что. И всё потому, что Горбачёв глядел в объектив и старался за единицу времени сказать как можно больше и пообещать дорогу долгую и счастливую, а в конце пути - клубничный конфитюр и деревенские сливки каждому по потребности. Ах, эти предвыборные посулы! Слушал бы, да и слушал.
Отведённое время эфира закончилось. Погасли осветительные приборы, и уважаемый кандидат проследовал на крыльцо студии. За ним подобострастно семенил помощник, а по бокам ступали телохранители, чей внешний вид не оставлял сомнений в их готовности ответить на любые опасности стремительно и беспощадно. Злость к этому моменту словно улетучилась, и глаза Горбачева горели уже счастливым блеском.
В тот момент, когда мы провожали Горбачева и жали ему руку, я услышал за спиной вдруг знакомый кашель, - рассказал orenday Павел Рыков. - Обернулся и увидел своего товарища Сашу, который обслуживал оборудование на телевизионной мачте, в прошлом - моряк. Он был тожественен и неотразим: иссиня-чёрный костюм, сорочка слепящей белизны, лаковые туфли. Лицо же было бледным, взгляд сосредоточенным, а коротко стриженые усики воинственно топорщились. Он с подчёркнутой официальностью обратился к Михаилу Сергеевичу, но тот его не услышал. Он не затем приехал, чтобы слушать кого-то. Он прибыл вещать, а может, возвещать, словно птица глухарь на току. И это его спасло. Потому что сосредоточенный взгляд Саши свидетельствовал: он примеряется ударить…
Видимо, пощечины, которую Михаил Сергеевич получил в предыдущем городе, ему показалось мало, и он тоже решил добавить недовольства от себя развалом страны. Пока мачтовик покашливал, Горбачев продолжал развивать начатый ещё в эфире тезис о грядущем торжестве социал-демократии на полях дважды орденоносного Оренбуржья.
И снова «Из Воспоминательного»:
Саша, - сказал я. - Остынь.
Паша, - сказал Саша, - дай я ему скажу пару ласковых.
Охранники поняли, что дело плохо. Рука одного из них уже потянулась к кожаной подмышечной кобуре. Второй в этот момент подтолкнул Михаила Сергеевича к раскрытой двери машины. И тот, не переставая вещать, быстро плюхнулся на сидение, не успев закончить фразу про своего друга Рональда Рейгана. Дверь захлопнулась, и высокий гость укатил на коммерческий телеканал, а все облегченно выдохнули.
КСТАТИ
Помимо телеканалов в свой приезд в 1996 году в Оренбург Михаил Горбачев встречался также с коллективом Оренбургского государственного университета, встреча проходила в актовом зале 3-го корпуса.
Фото знакового события, как Горбачев выступает за трибуной и его автографа, до сих пор хранится в музее истории ОГУ, дата на нем значится - 30 мая 1996 года.
